«Сталинградская Мадонна» (нем. Muttergottes von Stalingrad) — рисунок немецкого военного врача Курта Ройбера, выполненный углём на оборотной стороне советской школьной географической карты в ночь с 24 на 25 декабря 1942 года в окружении под Сталинградом во время завершающего этапа Сталинградской битвы.
Наверное, только Владимир Федосеев и был способен проникнуть в тайну 8-й симфонии Шостаковича. Современник этого творения и всей истории, в нем рассказанной. Перед исполнением многознающая лектор сообщила, что 8-я симфония хоть и репертуарная, но остается загадкой, подкрепив эту информацию цитатой из Стравинского: «Музыка ни о чем не рассказывает и ничего не показывает». Репертуарная? За последние годы 8-я ни разу не повстречалась мне в столичном репертуаре – и теперь я думаю, что частить с нею и небезопасно. Ибо она очень даже О ЧЕМ.
20.09.2021. Зал «Зарядье». Д. Шостакович. Симфония № 8. Государственный академический большой симфонический оркестр имени Чайковского. Дирижер Владимир Федосеев.
Симфония 1943 года – но Шостакович с бесподобной целостностью и с беспощадной завершенностью кристаллизует здесь всю историю. То, что было до, во время и что будет после. Историю истончения народной души, ее пытки, ее муки – и ее расставания с нами, последующими…
Ни в какой другой музыке нет такого обилия истонченно-прозрачных скрипичных голосов. С самого начала 8-й эти голоса уже истончены до ниточек. Под мерно-неумолимый стрекот виолончелей, скрипки – голоса души – обнажены в своей беззащитности. Разум отказывается понимать, он не помощник. Обещано было людям счастье, счастье на века!
Обман. Беда. Горе.
Этот стоп-кадр ощущения-чувства-состояния Шостакович в первой части растягивает во времени, и такой прием создает эффект пространственной, всенародной протяженности.
Слишком обман. Слишком врасплох. Душа только и может – вздрогнуть от мелькнувшей темы Нашествия из 7-й симфонии. Слишком обман. Ни на что иное нет у наивной души силы.
Духовые инструменты здесь непривычно долго для Шостаковича хранят молчание.
Сами пропорции в первой части симфонии потрясающие. Длящаяся и длящаяся оцепеневшая беззащитность душ, и только когда они как-то сживаются с горем-бедой, привыкают, - раздается призыв от оркестровой меди. И вот тогда формируется, собирается усилие. И добавляется барабан.
И из опустошенности и беззащитности, из притупленной резьбы скрипичных смычков по струнам произрастает вдруг поток, а за ним и взрыв энергии, по силе равный землетрясению.
Иные симфонии так завершаются. Но у Шостаковича первая часть – только предисловие к истории.
Подает было голос кларнет – но не находит опоры. Режет безмолвие трубный клич – но затухает. Все уже выпотрошено. Все выскоблено со дна.
А дальше, после непостижимо выписанного двуединого финала первой части – токката. Рубленый ритм: давай-давай! И сызнова нарастает трубный глас. И смычки уже рубят по струнам – словно топоры лес валят.
Как такое возможно, да?! А никак, отвечает Шостакович. Подключает ксилофон, и звуки его, не от мира сего, словно переводят историю в иное измерение.
И дальше она уже разворачивается там. Не в этой уже жизни, из которой симфония начиналась.
Скрипки молвят свое тихо, почти беззвучно – и опять духовые буквально бьют по голове. Кларнет срывается на фальцет, скрипки рубят свое все суше, кларнет выдает что-то похожее на SOS… А медные духовые знай себе огревают по башке… Их гудеж – как приказ: а ну ка, посвирепее!
Скрипки, чуть дыша, отзываются полузвуком, полушепотом. И тут буквально кожей ощущаешь, как истончение души достигает хрустальной прозрачности.
Пассакалия. Развивается траурная тема. Голоса флейт и скрипок превращаются уже в ангельские. Пиццикато скрипок похоже на шорохи в замедленной трансляции.
В какой-то момент духовые внезапно перешептываются со струнными!
И прорезается воодушевленный голос лиричного гобоя. И к скрипкам будто бы возвращается человеческий голос…
Но теперь уже фагот выдувает мерный бездушный ритм. Флейта с кларнетом пробуют найти свою мелодию – да теряют ее в бессвязности…
В заключительной части еще прозвучит попытка восчеловечивания. Под уханье фагота ксилофон закрепит тему легенды, родившейся в ином измерении. Тромбон, со своей стороны, произнесет некую официальную фразу, что называется - для скрижалей всемирной истории.
Но скрипки, души человеческие, снова истончатся. И вознесутся. И простятся с нами навсегда.
Забрав с собою безвозвратно то, что было выпотрошено из наших предков. И в наших генах этого нет и не обнаружится никогда уже. Люди 40-х нам это просто не передали – слишком много им досталось. Не передали – вознесли.
Вот что рассказал Дмитрий Шостакович и что передал Владимир Федосеев, свидетель и современник.
Сообщество lovers_of_art, предназначено для тех, кто любит искусство во всех его проявлениях. Членом сообщества может стать любой желающий. Любой член сообщества может стать одним из его авторов. Правила сообщества очень простые: При общении быть взаимно вежливыми и избегать обсценной лексики.…
