Прислушаемся! Что скрывается в «Ленинградской» симфонии Шостаковича
Карл Элиасберг, дирижировавший исполнением 7-й симфонии Дмитрия Шостаковича 9 августа 1942 года в блокадном Ленинграде
Страшнее концерта не было. В нем, как ни в каком ином, спрессован весь 20-й век России. Измучивший, изнасиловавший, изведший и вывернувший наизнанку общую нашу душу… День, другой, третий после концерта – и все не решался к нему вернуться. Вновь окунаться в страшное. Но нужно.
13.03.2021. Филармония – 2. Концертный зал имени Рахманинова. С. Прокофьев. Концерт № 2 для фортепиано с оркестром. Д. Шостакович. Симфония № 7 («Ленинградская»). Российский национальный молодежный симфонический оркестр. Дирижер Александр Лазарев. Солист Александр Канторов, фортепиано.
Александр Канторов исполняет 2-й концерт Сергея Прокофьева
У Прокофьева из 1913 года - предчувствие и предостережение; гениально и глубоко выраженное провидческое. У Шостаковича из года 1941 - ужасы бездны, граничащие с небытием.
Комбинация же Александра Лазарева, дирижера сколь искушенного, столь и харизматичного, с молоденьким тезкой Канторовым и Молодежным же оркестром экстраполировала закольцовку в поистине широчайший исторический формат.
С любезного читательского дозволения не стану повторно проникать в начинку бесподобного прокофьевского концерта (его разбор можно посмотреть здесь https://yury-tsybanev54.livejournal.com/13182.html ). Только пару слов, то первое впечатление подкрепляющих. Способность Александра Канторова - не столь ныне частая средь пианистов - вчувствоваться в исполняемое сочинение и им пропитаться еще больше убедила меня в том, что 2-й концерт Прокофьева – возможно, вершинное достижение прошлого века в этом жанре. Если послушать встык с ним, предположим, один из концертов Рахманинова, то ни один из них, извините за тавтологию, не выдержит такого сравнения на глубине, художественной и сущностной.
Написано в 1913-м. Буйствует Серебряный век. Полным ходом идет расщепление-раздраконивание традиционного сознания, перезагрузка духа и ломка души. И у Прокофьева – ни сантиментов («Как жаль…»), ни директив («Куда путь держать»). У него – исследование: что испытывает человеческое «Я» в этой перезагрузке, в этой ломке и в этом расщеплении.
А дальше – больше. Дальше – глубже. И дальше – страшнее.
Дальше – 7-я симфония Шостаковича. 1941-го года. Просто встряхните головой, хорошенько так встряхните, для усвоения. Эта музыка ведет вас прямиком ТУДА, в 41-й. Где ужас, отчаяние и страх. И еще неведение…
И это ведь, заметьте, не «Война и мир», где Толстой рассматривал войну с Наполеоном с исторической дистанции. Это – репортаж из горячей точки, как бы сейчас сказали… Не дай Бог ТАКИХ точек…
"Моим оружием была музыка" — композитор Дмитрий Шостакович. 1941 г.
Репортажу из горячей точки обычно простительна сбивчивость или рыхлость. На первый слух – года три назад в версии Курентзиса с пермским оркестром - 7-ю Шостаковича я, что называется, не взял. Померещились структурные противоречия и смысловые недоработки…
Теперь на то свое впечатление оборачиваюсь с презрением к себе. Не вслушался. Не вчувствовался. Не вдумался. Невольно прикладывал стереотип восприятия. Ориентировался по общепринятой последовательности естественно наступающих чувств в теме трагедии-катастрофы…
Но Шостакович в 7-й такую последовательность разъял. И сделал вот что.
Первая часть – да, эмоционально обнажена и обожжена. Теме «нашествия» посвящены, верно, уже тома. Она – как вставная глава. А вокруг нее – слепок с официально принятого образа жизни и мыслей той поры и - потом — вспышка нечеловеческого напряжения воли. Но почему маршево-роботизированный угар, внутри вставной главы все нараставший, дальше, в наступившем напряжении воли, тихонько так резонирует? Он про кого, этот маршевый угар?
Быть может, ответ на эту загадку – во второй части. Шостакович ведь ее предусмотрительно замаскировал. Пояснил: здесь лирическая разрядка и не более. Обожаю, дескать, в «Гамлете» сцену с могильщиками как образец такой вот разрядки напряжения…
Вот насчет могильщиков Дмитрий Дмитриевич, пожалуй, опрометчиво уподробнил… Да, видно, не раскусили.
Суть-то в том, что в лирическую вторую часть внедрен и весьма, на первый слух, инородный фрагмент. И звучит он так, будто некие верховные прорабы духа и душеприказчики задают – ухарски, зажигательно и даже с юморком – импульс, тон и настрой. Вкалываем, братцы, с увлечением. С нашим атаманом не приходится тужить. Все, дескать, схвачено. Мы вас не подведем.
Но к завершению «лирической» части импульс этот приглушается и мрачнеет. И вот тогда-то понимаешь: то, что звучало в развитии «лирической» части – не воспоминание о чем-то нежном довоенном, неет. А наивность, свято верящая в счастливое-светлое. И так страшно застигнутая врасплох…
Наивность, оставшаяся в 1941-м без защиты и без опоры. Наедине с фашистами.
И дальше вся 7-я симфония только про одно. Как эта народная душа, наивная, брошенная и преданная, сама собирает себя, скорбя, в комок и кулак. И сама себя спасает, проходя адовы круги и испытывая адовы муки самопознания.
В 1941-м написано, повторяю вновь и вновь. Какое мужество и какую внутреннюю силу нужно было иметь и почерпнуть!
...ЛЮБОЙ маршевый лейтмотив чреват. ЛЮБОЙ ухарский игривый призыв сомнителен.
Об остальном, что этот потрясающий концерт разбередил в сознании и душе, - думать. И думать тщательно.
Сообщество lovers_of_art, предназначено для тех, кто любит искусство во всех его проявлениях. Членом сообщества может стать любой желающий. Любой член сообщества может стать одним из его авторов. Правила сообщества очень простые: При общении быть взаимно вежливыми и избегать обсценной лексики.…
